Действующие лица:

Орфей
Эвридика
Аид
Персефона
Данаи
Тантал
Сизиф
Гермес
Менады

В этом сне много музыки. Это музыкальный сон. В самом начале звучат две ноты, как будто капают, бесконечно и монотонно, капли дождя.
Пререкания Аида и Персефоны проходят под джазовую импровизацию.
Разговор Эвридики и Орфея идет под музыку Вивальди или Моцарта. А в конце звучит “Болеро” Равеля.

Все действие происходит в полутьме, в сером тумане

ОРФЕЙ Одиночество. Здесь нет природы, нет звуков, не колышется воздух. Капля не капнет. Обволакивает темнота, и воздух - нет, черный туман, - удушлив как зловонное болото. Плывем по реке - ни всплеска, ни движения.
Черное... нет, это не туман...Ужасно...Рука проходит сквозь тень, и руки не видно, ни признака зги. Кричи, плачь навзрыд - ни звука, - и нет свидетелей. Эй, Харон, я плыву в ладье мертвых, но не вижу тебя.
ХАРОН Смерть не видят - ее чувствуют.
ОРФЕЙ А когда смертью пропитан воздух?
ХАРОН Тогда достаточно отворить окно, чтобы умереть.
ОРФЕЙ Я так хотел умереть, но боги не исполняют желаний. Они издеваются над смертными: поманят любовью и убьют ее, дадут богатство и отнимут, молодость и здоровье превращают в немощь, а когда мы хотим умереть по доброй воле - не посылают Танатоса, считая излишней роскошью смерть по собственному желанию и усмотрению.
ХАРОН Мелочны вы, живые людишки, вечно вас что-то заботит. То ли дело мертвые души - они ничего не хотят, любо-дорого иметь с ними дело.
ОРФЕЙ Душно, как душно! Глоток воздуха! Страшно, что нет звезд. Пустая вселенная, немое пространство; и все - без конца и без края: мертвость темноты, вечный туман, монотонность невидимого.
ХАРОН Прибыли, тяжелый пассажир. Кабы не приказ богов, ни за что не повез бы такой груз, того и гляди, продырявит лодку.
АИД Привет, тебе, Орфей. Ты так долго и так поэтично плакался перед богами, что они попросили впустить тебя в Тартар. Чего ты хочешь?
ОРФЕЙ Верни мне Эвридику.
АИД Это невозможно.
ОРФЕЙ Я расскажу тебе о любви и страдании. Даже скалы роняют слезы, слушая песню, поймешь и ты, и отпустишь Эвридику.
АИД Меньше фантазии. Ад и поэзия несовместимы. Ад - это темнота, в которой нет места поэзии.
ОРФЕЙ Даже черные души раз в жизни испытывают благость вдохновения.
ПЕРСЕФОНА Мы слушаем тебя, Орфей.
ОРФЕЙ Мне снился сон...
Представьте: лето на исходе. Рано утром восходит солнце. Леса, луга, поляны покрываются холодной росой. Воздух полон аромата, дышится легко. Ко мне сквозь рощу кипарисов текут друзья, спешат проститься - я в гробнице. С последним поцелуем ко мне клонится Эвридика. И слышится мой голос: Прощай, жена. Какие б унижения и испытания я не перенес - ты была мне опорою, защитой и наградой. Прощаюсь с миром: в жизни мне лишь слово, любовь и воздух надо.
Я проснулся. Все есть: и солнце, и луна, и воздух, и друзья. Любимой нет; той женщины, что была вдохновением, чьи поцелуи, как пылающая звезда, чьи ночи - раскаленная бездна.
Если боги отказывают мне в смерти - верните Эвридику, чтобы жить.
АИД Прекрасная песня. Ты истинный поэт, но что с того?
Все в мире подчинено порядку судьбы. Мойры плетут свою нить, Фемида взвешивает на весах ваши грехи, Феб объезжает землю на колеснице, смертные умирают, царства погибают, боги исчезают - и ничто не меняется, смерть бесконечна и благостна. И боги подчиняются этому порядку - я ничего не могу изменить.
ОРФЕЙ Но и река может вспухнуть от слез и выйти из берегов, птицы - закричать человеческим голосом, рыбы взмолиться, звери застонать, гранит распахнуть замурованную душу, незыблемая твердь земли заколебаться, если лишить их любви.
АИД Смерть непреклонна.
ОРФЕЙ Но ты ее повелитель.
АИД Я не могу отдать приказ, опровергающий мою власть.
ПЕРСЕФОНА (Иронично). Не бойся, никто не лишит тебя власти. Мало жаждущих заточить себя в подземелье.
АИД Дорогая, ты рассуждаешь по-женски. Я знаю, ради глотка свежего воздуха, ясной лазури и ласк прыщавого смертного юнца, ты готова сбросить юбки и отдать венец. Ты не понимаешь наслаждения власти над душами, власти повеления и наказания.
ПЕРСЕФОНА Твоя власть жестока, но и в жестокости ничтожна. Даже вечные муки не отличаются разнообразием: Данаи без конца носят воду в бездонный сосуд, - у нас вечно налито, грязь, и трон отсырел. Сизиф катает свой камень - шум как от взлета реактивных лайнеров. Тантал воет от ужаса, голода и жажды. И этому нет конца. Мы наказаны больше, чем они.
АИД Мое наказание - вечный брак с тобой.
Когда Тесей Персифой потребовал тебя, ты ласточкой встрепенулась, рвалась на свет божий. Пойди, посмотри на женишка Персифоя - он без конца проклинает тебя за то, что усажен на каменную скамью. Я же не только тысячи лет разделяю с тобой трон, но и пререкаюсь.
ПЕРСЕФОНА Оставим эти дрязги. Цепи брака страшнее тьмы подземелья. (Орфею). Милый юноша, что внушило тебе страсть к песнопению?
АИД (В сторону). Светская любезность.
ОРФЕЙ Не знаю. Апполон витал надо мною еще в младенчестве. Как только начал я различать предметы, соединять их названия и выявлять суть, я стал давать им свои определения, я видел душу каждой вещи, говорил с ней, сочувствовал и сострадал. В деревьях я разговаривал с Дриадами, в воде - с Нимфами; красота розы поднимала меня на Олимп, звезды бросали в бездну мироздания. Иногда я как Икар парил подле солнца, смеялся или ссорился с ним.
АИД Поэтические восторги мне непонятны. Что-то лицемерно-слащавое есть в них. Излагать свои чувства в словах и рифмах доставляет тебе удовольствие?
ОРФЕЙ Это дыхание.
ПЕРСЕФОНА И все же?..
ОРФЕЙ Поиск слова - тяжелее сизифовых трудов. Бывает, что от напряжения выступает смертный пот, кровь выходит через поры, жилы лопаются. Чувства и страсти так сильны, что ты подчиняешься им как раб, и, кажется, готов отринуть весь мир, чтобы найти точное слово, иначе - смерть.
ПЕРСЕФОНА Тогда что же такое - твоя поэзия?
ОРФЕЙ Хриплый стон умирающего.
Мы, смертные, вызываем к жизни все новые и новые виды смерти, находя в этой игре и некую забаву. Газовые камеры и тюрьмы, концлагеря, атомные бомбы, нейтронные лучи. (Аиду) Ты наверное уже устал знакомиться со своими новыми помощниками. Твой ад - это чистилище, ибо на земле каждая песчинка пропитана кровью, каждый лист - предсмертным хрипом. Я должен слышать как плачут тучи и молится небо. Я прислушиваюсь к дождю, к ритму капель на крыше, к рифме стука паровозных колес. А потом я сижу перед чистым листом и сражение порой заканчивается моим поражением и смертью, а порой любовью и недолгим поцелуем откровения.
АИД Как много красивых слов. Но такие муки - чего ради?
ОРФЕЙ Бывают минуты, когда я - держатель вселенной. Вместе с ночью ловлю в воде звезду и трепещущей рукой опускаю в траву. Подслушиваю соловьев и врываюсь в их песню, сбивая с толку; забираю листья у деревьев и, одевая их трепещущий наряд, танцую до зари в своих стихах и песнях.
АИД Очень мило.
ПЕРСЕФОНА Ужасы ада не так страшны как жизнь.
АИД (Персефоне). Вот видишь, милочка, от чего я тебя избавил.
ДАНАИ (Несколько еле слышных голосов).
- Мы слушали его с восторгом.
- О, как он любит...
- Благословенны жены, не убивающие своих мужей!
АИД Распищались!
СИЗИФ Будь милосерден и в жестокости!
ТАНТАЛ Ну ты, раб собственной власти, прояви благоразумие, Тебя воспоют как милостивого бога. Не упусти случай, а там и все поэты станут приветствовать тебя как избавителя.
ПЕРСЕФОНА Дай ему взглянуть на тень Эвридики, и, если он не устрашится и сумеет уговорить ее, прими то решение, которое покажется себе выгодным.
АИД Ну, хорошо. Гермес, приведи Эвридику.
(Орфею). Не обольщайся. Твоей Эвридики больше нет, она исчезла, умерла, истлела. Ты увидишь лишь ее тень. Это нечто такое, перед чем отступаю даже я. Душа видит, слышит, понимает, желает, но не чувствует. То, что человек называет чувством, ощущением, недоступно ей и неинтересно.
ОРФЕЙ Не было женщины красивее Эвридики. Она вся - музыка, вся - поэзия. Она дышала любовью и поэзией, только она могла вызвать человека в загробный мир корней и первородства.
АИД Страшно быть поэтом. Они слышат только себя.
Берегись. Души не говорят - их мысли проникают в мозг, ты ощущаешь их, но не слышишь. Отныне, где бы ты ни был, каждую ночь душа Эвридики станет приходить к тебе. Тот, на кого падет роковой выбор, или погибнет, или сойдет с ума. Тени беспощадны и нет от них спасения. Ты искал любви, а обретаешь смерть. Прими же судьбу - ты ее выбрал.
ГЕРМЕС Тень омрачена. Переход из светлого царства покоя в скорбный Тартар опечалил ее.
ПЕРСЕФОНА Эвридика, вот твой муж. Рада ли ты?
ЭВРИДИКА Мне все равно.
ОРФЕЙ Я не умер, я жив. Я пришел за тобой.
ЭВРИДИКА Мне совершенно все равно.
ОРФЕЙ И о мертвой женщине - я думал только о тебе. В отчуждении смерти - твоя сила. Я хочу говорить с тобою, чувствуя, что меня слышат и понимают; без тебя - вокруг пустота и глухонемые лица.
ЭВРИДИКА Я не могу говорить - у меня нет гортани, нет языка.
ОРФЕЙ Вспомни, вспомни листву в саду, обрызганную утренним солнцем и запахом свежего пара земли, вспомни сентябрьские цветы, их мелкую нежную резьбу: голубовато-лиловые астры, напоенные воздухом хризантемы, тонкий изразец багрового кленового листа. Вспомни музыку. Рояль в полутемной комнате, лунные блики, млечный путь.
ЭВРИДИКА Не помню. Музыка - душа плоти, а плоть истлела.
ПЕРСЕФОНА Души бесстрастны, как сама судьба.
ОРФЕЙ Я буду целовать тебя как прежде. Я океан волью в поцелуй - и он оживит тебя. Я уложу тебя в траву, а в глубине веков и пространств будут пылать звезды и ты воскреснешь. Из хаоса я выведу тебя на свет и ты преобразишься как Господь Бог.
ЭВРИДИКА Мне не нужны поцелуи - у меня нет губ.
Преображение? Зачем? Безразлично, тьма или свет.
ОРФЕЙ Вспомни: таяние свечи, и мы сгорали перед свечой. Вспомни пряный душный запах сирени, и как мы задыхались, осыпанные робким дождем ее мелких цветов.
ЭВРИДИКА У меня нет желаний.
ОРФЕЙ Боги! Воскресите в ней хоть одно чувство!
АИД Это лишь призрак, потусторонняя субстанция, и даже я не могу тебе помочь, она вернется в плоть только собственным желанием. Человек умирает, чтобы отдохнула душа.
ОРФЕЙ Ты помнишь, Эвридика, в нашей темной спальне воздух дрожал и рассыпался. Соленые как соль слезы катились их твоих глаз и высыхали на губах. Море отхлынуло от берега. Ночь угасала. Звезды мчались, завершая перед зарей немыслимый хоровод. И мы любили друг друга.
ЭВРИДИКА Слова ... слова ... слова ...
ПЕРСЕФОНА Чудо рассвета... нежность травы... Жаль, что не мне звучат твои слова, Орфей.
(Орфей молчит.)
АИД Орфей, ты не отвечаешь на мольбы богини. Отвергнутая женщина ужасна, а богиня опасна. Тебя ждет страшная смерть.
ОРФЕЙ Я приму любую смерть, но верните мне Эвридику.
АИД Но у нее нет ничего, что могло бы напомнить о чувствах.
ОРФЕЙ Я так одинок. Все отреклись от меня. Я не умею славить хищных властелинов и жалких поденщиков, не признаю лжи и лицемерия... Я не могу фальшивить. Счастье - это когда соловей настраивается на мою песню и природа замирает, прислушиваясь.
АИД Противодействие сильным мира сего приближает смерть. Во все времена нравы приспосабливались к властвующим.
ОРФЕЙ Постой, Аид. Дела земные я оставил на земле. Дай я спрошу ее . (Эвридике). Я хотел, Эвридика, чтобы после смерти ты завернула меня в старый плащ и положила в могилу на берегу моря, чтобы душа моя слушала шум прибоя и разговор воды и неба. На закате ты указала бы мне как багровое солнце ладьей падает на горизонте, и под ним на мгновение вспыхивает зеленый луч, рассылая от дна морского до небесных пучин золотисто-зеленые радуги.
ЭВРИДИКА Ты взял себе солнце и песни, а мне оставил грязные сандалии и рваный плащ.
ОРФЕЙ (Утало). Я тоже хочу умереть, но боги не присылают смерть. Наступили мрачные времена, жалкий век. Пусто и глухо пространство вокруг. Некому сказать: печаль, тоска, фальшь - слова канут в Лету. Равнодушие перегрызло мне горло, я мечусь по улицам, но не вижу лица, в котором бы теплился огонек. Глухое время. Крики гибели и отчаяния не слышит никто. Жизнь непоправимо изолгалась.
ЭВРИДИКА Все кричат и никто не слышит. Я устала слышать.. Я стала такая как все.
ОРФЕЙ Слезы прикипели в груди. Что-то душит меня и заставляет забыть важное, истинное. Но я хочу жить, а жизнь - это ты. Ты в каждой травинке, каждом звуке, каждой песне. Ты не умерла. Ты только должна воплотиться, тогда жизнь станет явью, а смерть - иллюзией.
ЭВРИДИКА Нет. Там - все мука, все страдание. Ты вызывал насмешки, - я брала их на себя, тебя побивали камнями - я закрывала тебя, тебя отправили в Скифию - я была с тобой. Я ни в чем не предавала тебя: бодрила дух, когда ты впадал в отчаяние, добывала пищу, когда приходил голод, одаривала любовью, когда ты выл от одиночества, согревала, когда ты замерзал, а у тебя была лишь одна любовница - песня. Ты убивал меня изо дня в день и не видел этого. Ты выжигал в себе по капле все чувства, все желания, чтобы холодно и трезво смотреть на жизнь. Ты убивал мою любовь, чтобы она не мешала тебе. Непроходящая боль - вот чем была моя жизнь. Я умерла. Оставь душе покой.
ОРФЕЙ Я не умер, только потому, что ты была со мной. В нищете, в холоде, во мгле, в снегах - ты была музой и спасением. Нищета становилась роскошью, темные дни и светлые ночи ты превращала в покой труда и наслаждения. Теперь же меня пугает вой ветра и шуршание листьев. У тебя, у тени, прошу милости и защиты от смерти.
ПЕРСЕФОНА Ты боишься смерти? Что ты оставляешь на земле?
ОРФЕЙ Горькие слова. В моей речи - несчастье и пепел, в ней черная смола воспоминаний и глыбы труда. В моей речи хранится та человеческая совесть, которую нельзя вытравить смертью, подкупом и глупостью. Клянусь, я говорил правду и только правду, и если сожгут мои слова, боги сохранят в памяти речь.
АИД В пепел обращаются и рукописи и храмы.
ОРФЕЙ Но память о веке, о людях, чьи года составили время истории?
АИД Стирается. Время измеряется тысячелетиями, а столетия, как минуты, канут в Лету.
ОРФЕЙ Но моя смерть не будет позорна. Я не склонялся ни перед чернью, ни перед тираном, и когда призрак смерти встанет передо мной, душа моя вырвется из тесной оболочки и обретет весь мир...
АИД Даже я не знаю, что обретает душа после смерти. Загробная жизнь у каждого своя, как и земная. Все скрывается в смерти. Бездонность времени страшнее бесконечности пространства, ибо что-то имеет конец, а время - ничто. Страсти человеческие смешны перед ним. Вы еще не осознали существование как абсурд. Легче быть мертвым, чем живым, ведь жизнь - иллюзия.
ОРФЕЙ Стужей веет от твоих слов. Холодом, тихим и ясным, как морозная ночь. Все бело и черно Одновременно холод льда, миры ледяных пространств, отчужденные и бесстрастные. В грешном танце пурги не видать ни зги, и бредешь наугад, не встречая преград в отдаленных мирах и близких словах. Приходит горький час - настигает безумие нас, и слезы текут из глаз в пустоту.
ЭВРИДИКА Я пойду с тобой!
(Орфей молчит и неотрывно смотрит на
Эвридику. Потом медленно говорит)
ОРФЕЙ Мне кажется, что пронеслась гроза и воздух рая перелился в ад. Все ожило, и свежестью наполнен сад. Все светится, и тени черной копоти вдруг загорелись синевой небесной. Все светится, и зелень сада, омытая дождем, дрожит как девушка под первым поцелуем.
АИД Ну и краснобай.
ЭВРИДИКА (Безнадежно). Он ничего не понял.
ПЕРСЕФОНА Он художник. Даже с богов Олимпа - этих ветхих забытых вещей - он смыл пыль и грязь. Жизнь преображается под его рукой. Действительность не узнает себя в его воображении, но в его душе она более правда, чем сама быль. Потрясения и перевороты лишь сметают людей, а пламенные души, преобразуют мир.
АИД (Персефоне) На старости лет ты стал сентиментальна. (Орфею). Эвридика уйдет с тобой, но пока она в моем царстве, она принадлежит мне. Не оглядывайся, пока вы не выйдете из Тартара, иначе она вернется ко мне. Гермес, проводи их.
(Уходят.)
ЭВРИДИКА Я вновь бреду за ним покорной и безвольной тенью, туда, где он предаст меня, отдавшись страсти песнопения. Туда, где одиночеством пьяна, я закричу от замкнутых дверей и темных окон, и воздух там еще мертвей, чем воздух ада.
Оглянись, Орфей! Ты так этого хочешь! Не я тебе нужна, а песня. Высохла душа, - и трезвые слова бредового стиха сложатся без меня. Перед листом, дыша воспоминанием, ты испытаешь радости свидания, горечь, боль - всю ложность чувств и фантазии правдивой.
ОРФЕЙ (Останавливаясь). Где она? Идет ли за мной?
(Продолжает идти.)
ЭВРИДИКА Лгать самому себе поэт не должен. Внимательно вглядись в добро и зло, и, если мир уродливо скукожен, - ему на честность страшно не везло. В глубине души меня задуши, себе ворожи от вражьей стужи. Меня отпусти без униженья и лжи. Я не могу, как прежде, умирать каждый день без любви, без радости, в горькой отрешенности от тебя. Я ушла в ад, но ничто не изменилось. Я нужна тебе для тебя. Отпусти - и ты будешь счастлив.
(Орфей оглядывается. Эвридика удаляется.
Орфей застывает, пораженный.)
ОРФЕЙ Эвридика!
ГЕРМЕС Не кричи. Ты проиграл, потому что хотел проиграть. О чем тебе было петь с ней? О старой любви? Неинтересно. Уже в аду ты понял, что нужно петь утраченную возлюбленную и свои муки. Ты даже забыл об Эвридике и замурлыкал вслух, а потом спохватился и стал раздражительным, но не знал - как теперь избавиться от нее. Она все еще любит тебя. Она поняла и заставила тебя оглянуться. Ты даже богов обманул своим красноречием, но не любящую душу. Прощай. Теперь у тебя есть песня и нет души.
(Гермес удаляется.)
Орфей выходит из пещеры, обозначающей вход в ад. Наконец есть свет, воздух. Внизу под скалой плещет море.
Яркие краски. Все сине-голубое, ярко-зеленое, радостное.
Слышны страстные звуки. это приближаются Менады. Когда они подходят к Орфею, он начинает танцевать с ними.