Гадаешь, что делаешь не так,
пытаясь уловить что было сделано не то
Взорвёшься искрами пытаясь не попасть
в просак
Пошлёшь рой закорючек, прощупывая дно
Хотя довольно глубоко, спасают мины,
Они глубинные и сыпятся как перхоть,
Поражая если не сразу, то мгновение
спустя.
Заходит солнце, вновь исчезает день.
Скучает на глубоком дне песчаном трупа
тень.
Заснёт. Очнётся, сбросив сна легчайшие
оковы,
Спрячет зевок в ладони цвета сочной
зелени,
Что так пленит коварством сладостного
яда времени.
И в тот же миг всё растворится в белом,
Словно стакан с водою, впустивший струи молока.
Заворожило плавным танцем дыма, стелющемся
смело,
Как-будто неспроста, но всё же неумело,
Как только что обретшая силу дождливых дней
невинная река.
Ещё дитя, но с каждою секундой вспоминая
то, что не забудешь никогда,
Коли уж вспомнил, хотя быть может не хотел,
Быть может думал не успеешь придти в себя,
Надеясь преисполнится забвенья, горько-
солёного на вкус.
Вдруг все отброшены сомнения, не зря
Обильно сдобрен ядом предназначения укус.
Там, где тепло, разросся странной жизни куст.
Там, где мороз бушует, желания пробился
жёсткий ус.
Там вдалеке поют оттенков невозможных трели.
Там волки воют дико, страхом гниющим веет.