Кстати, в Западной Европе, в отличие от России, возможность сменить этнос удивления не вызывает. В старом фильме "Подсолнухи"есть такой эпизод:. Итальянка, приехавшая в Москву, встречает на улице человека, в котором узнаёт соотечественника. «Ты итальянец?» - спрашивает она. «Я был итальянцем, - отвечает он, - а теперь я русский». Правда в этом случае итальянец всё-таки несколько погрешил против истины. Объективно он в значительной степени остался итальянцем со свойственной им мимикой, жестикуляцией, манерой поведения, иначе героиня просто не обратила бы на него внимания.
Что касается зависимости религиозной принадлежности от расовой («Разве китайцы не мусульмане? Они ведь жёлтые!»), то даже неудобно всерьёз об этом говоритью Только крайние невежды могут не знать, что ислам возник в среде европеоидных арабов, что это мировая религия, имеющая приверженцев среди представителей трёх больших рас. Всё это азбучные истины. Так что к расе религия не имеет никакого отношения, во всяком случае мировая религия, практикующая прозелитизм[3]. Всякие сложности типа поликонфессиональности многих этносов, свободы совести и т.п. плохо укладываются в голове человека с улицы. Приятней жить и (управлять, между прочим), когда точно знаешь, кто есть кто. Отсюда наблюдаемый ныне откат от ельцинской конфессиональной свободы к путинской православизации страны. Лозунг «русский значит православный» провозглашается не только иерархами РПЦ, но и недавними «демократами», поступившими на службу президенту и готовящими почву для восстановления монархии.
Забавно слышать обвинения в адрес католиков, сектантов или кришнаитов в том, что отказываясь от православия, они тем самым отвергают и всю русскую культуру. Здесь мы видим всю ту же жёсткость мышления, привычку мыслить блоками, что-то вроде «Если Бога нет, то какой же я после этого капитан?" Такой человек воспринимает мир как некий застывший монолит, в котором нельзя изменить малой части без того, чтобы не отринуть всё целое. Мы сами недавно явились свидетелями, как в постсоветское время масса людей не вынесла бремени свободы, бездумно отринула весь комплекс идей, так или иначе ассоциированных с советским прошлым, и автоматически восприняла всё, что ему хронологически предшествовало: былые "республиканцы" стали "монархистами", "атеисты" - "православными" и т.д.
На самом же деле не существует однозначной зависимости между этнической и конфессиональной принадлежностью человека, тем более, что такая этническая привязка противоречит самому духу мировых религий.. В идеале каждый член демократического общества должен самостоятельно решать вопрос о своей вере или неверии, и никто не в праве оказывать на него административное или моральное давление. Государство не должно вмешивается в дела церквей или оказывать предпочтения какой-либо из них. Все граждане равны перед законом вне зависимости от религиозной принадлежности. Каждый человек может стать основателем новой секты или религии, и она имеет право на существование, если не совершает противоправных действий и не ущемляет прав человека. Обязательным условием является наличие гражданского брака [4], что позволяет людям разной конфессиональной принадлежности юридически оформлять свои брачные отношения.
Но это, повторяю, идеал. Реальная жизнь вносит свои поправки, которые нельзя не учитывать. Люди живут не в пробирке, а на вполне определённых территориях с довольно устойчивыми историческими традициями, иногда даже неосознаваемыми. Нельзя абсолютизировать такие традиции, объявлять их вечными и неприкосновенными, а нарушителей третировать как отщепенцев, но также нельзя отменять их приказом свыше. Каждый русский (равно как и француз, японец, англичанин) может принять православие, но может предпочесть ему католичество (или даже ислам). И, разумеется, может остаться вне всяких религий. Он может назвать свою дочь Прасковьей, но может дать ей и любое другое имя, не оскорбляющее человеческого достоинства: Саадат, Индира, Майя, Веда и т.п. Правда, человек со вкусом и языковым чутьём не станет при этом бросать вызов законам родной речи и в нашем случае выберет имя с окончанием на -а, -я, или -ь, которое будет восприниматься всеми русскими как существительное женского рода. Равным образом любой русский может распорядиться похоронить себя в гробу на кладбище, но может предпочесть кремацию с последующим рассеиванием праха. Другой вопрос, сколько русских пожелают воспользоваться своими правами и отступить от вековых традиций. Думаю, что на данном этапе таковых найдётся немного. Что будет дальше? Время покажет.
Так что нет никакой необходимости принимать католицизм, желая укорениться во Франции. Менять ничего не надо. (Если, конечно, есть, что менять. Вряд ли нынешнее огульное православие стоит больше, чем прежний огульный атеизм).
Почему же тогда в России после отмены государственного атеизма большинство уверовавших русских обратилось всё-таки в православие, а не пожелало принять католицизм, лютеранство, баптизм или любую иную веру? По большей части в силу инертности и конформизма. С православием средний человек всё-таки лучше знаком хотя бы и понаслышке, православных церквей в России было больше, они выделяются из окружающего архитектурного фона, пресса ещё с перестроечных времён обычно пропагандировала именно православие, индивидуализм и свобода совести были чужды массовому сознанию русского общества, превалировали же в нём идеи соборности, государственной идеологии, особой роли России. К тому же слушать литургическую музыку, созерцать церковную живопись легче и приятней, чем самостоятельно читать Библию или слушать проповедь. Ну, и, конечно, не стоит упускать из виду давления традиций ("У каждой нации своя вера"). Каково приходится человеку, принявшему "не ту веру", можно видеть в замечательном фильме "Мусульманин". Односельчане Николая ни в коей мере не являются христианами, но воспринимают его мусульманство как некий вызов вековым народным традициям. Безбожником быть можно, но мусульманином нет [5]. От этой подспудной убеждённости в том, что религиозный выбор должен соответствовать этнической принадлежности, зачастую не свободны даже люди самых либеральных взглядов. Многие из них, в душе больше склоняясь к лютеранству, не осмелились принять его по причине исторической связи этой конфессии с Германией и Скандинавией.
Итак, теоретически религиозная принадлежность не определяет этнической, равно как и этническая религиозной [6]. Но на практике наблюдается тенденция к этнизации религии. С одной стороны, государство, объявляя одну из конфессий официальной и привилегированной, насаждает в сознании народа идею изначально присущей ему религии, отказ от которой воспринимается как государственная нелояльность и влечёт за собой те или иные санкции. С другой стороны, конфессиональное разделение некогда единого народа вызывает ряд бытовых изменений (кухня, календарь, одежда), а также некоторые отличия в поведении и ценностных ориентациях. Образуются так называемые этноконфессиональные группы, которые со временем могут настолько обособиться друг от друга, что перестают воспринимать себя как части единого целого. Примером может служить югославянский этнос, который разделился по конфессиональному признаку на сербов-православных, хорватов-католиков и боснийцев-мусульман. В соседней же Албании ничего подобного не произошло: православные, католики, и мусульмане восприниимают себя как единый албанский народ. В межнациональных конфликтах знамя веры поднимается лишь в том случае, если конфликтующие стороны противостоят друг другу как два конфессиональных или постконфессиональных [7] монолита. Символом освободительных устремлений польского народа мог служить католицизм, противоставлявший поляков православной России, но уже по отношению к Австрийской империи такой символ действовать не мог. Остались невостребованными религиозные символы и во многих современных конфликтах, например в осетино-ингушском, Осетины без различия традиционных конфессий (часть из них в своё время приняла ислам, часть - православие) дружно противостояли ингушам. О мусульманстве ингушей предпочитали не вспоминать, равно как и о православии многих осетин.
Вот, пожалуй, я и разобрала все признаки, необходимые, с точки зрения большинства, для для определения этноса. Теперь стоит остановиться на тех, которые средний человек не считает нужным упомянуть.
Наверное, самым простым и очевидным из них является общность территории. Большинство определений нации обязательно включают в себя это условие. Действительно, трудно представить себе народ, не имеющий особой территории хотя бы в период своего формирования. Но эта территория не обязательно должна быть сплошь заселена представителями только определённого этноса. На одной и той же территории могут жить два или несколько народов. Например, на территории современной Литвы кроме литовцев жили поляки и евреи, составляющие большинство в городах и местечках. Таким образом территория может быть не сплошной, а дробиться на мелкие и мельчайшие участки, на которых этническое меньшинство (в масштабах области или страны) является уже большинством и оказывает известное культурное влияние на своих соседей. Так, например, до войны многие белорусы и литовцы, живущие в городах с преобладающим еврейским населением, владели идишем, придерживались многих еврейских обычаев и даже молились в синагоге. Аналогичные явления наблюдались и в некоторых странах Латинской Америки, где иммигранты из стран старого света образовывали компактные поселения. Известен, например, такой случай: один польский путешественник встретил в бразильской глубинке супругов-негров, которые разговаривали между собой по-польски, готовили традиционные польские блюда и во всём прочем являлись настоящими поляками. Оказалос ь, что оба выросли в посёлке польских переселенцев. При отсутствии же такой минимальной территории нарушаются внутриэтнические связи, сужается брачный рынок, представители рассеяннного меньшинства подвергаются усиленному культурному влиянию, вступают в смешанные браки и растворяются в иноэтническом окружении.
Куда более сложными и трудно уловимыми являются такие признаки как этнический характер и этнический менталитет. Интересно, что если в советские времена они недооценивались, во всяком случае на официальном уровне или объявлялись пережитками прошлого, подлежащими преодолению, то сейчас их, наоборот, стали абсолютизировать, рассматривать как нечто вечное и неизменное, представляющее непреодолимую преграду для общения и понимания.
Противники этнического характера и менталитета оспаривали их существование на том основании, что в любом народе можно встретить прямо противоположные характеры, не говоря уже о взглядах и вкусах.. Поэтому само упоминание о каком-то этническом характере, этническом менталитете, а тем более этнической одарённости воспринимается многими как расизм, тем более что сторонники этнических различий, действительно, чаще всего объясняют их неизменной природой или, как сейчас принято говорить, генами.
Однако, эти трудности основаны на простом недоразумении. Противники расизма чаще всего сами молчаливо предполагают, что характер, поведение, образ жизни, ценностные ориентации человека целиком обусловлены генетически. Роль культуры при этом недооценивается или просто игнорируется. Заявления типа "эстонцы эмоционально сдержанны", "грузины гостеприимны", "итальянцы музыкальны" ставят такого человека перед тяжёлым выбором: он должен либо приписывать эти характеристики биологической предопределённости, либо отрицать их. В первом случае человек невольно занимает позицию, которая ему самому часто бывает неприятна. Во втором случае он вынужден приводить несерьёзные аргументы типа "и среди евреев бывают хорошие люди". В результате у многих складывается своего рода психологический барьер: лучше не будем касаться таких вопросов, а то ещё... В общем, "don't trouble trouble until trouble troubles you".
Теперь позвольте мне сделать небольшое отступление. Сравнение, которое я собираюсь привести, надеюсь, поможет вам уяснить одну тонкость, которая ставит в тупик благонамеренных гуманистов, опасающихся оказаться в компании эсэсовцев и куклуксклановцев.
Итак, мы часто слышим и говорим "солнце село" или "солнце взошло", хотя современный человек прекрасно знает, что Солнце никуда не садится, это иллюзия нашего восприятия. Значит, мы регулярно допускаем некорректные высказывания в полной уверенности, что нас поймут правильно. Иных выражений в языке не существует. Попробуйте обойтись без этих метафор. Придётся прибегать к длинным и тяжеловесным выражениям.! Никто так не делает в полной уверенности, что окружающие обладают минимумом астрономических знаний и поймут его правильно..
Нечто похожее происходит и в случае упоминания этнической психологии. Для человека, твёрдо усвоившего то, что этнос - явление социального порядка, а не биологического, упоминание о музыкальности итальянцев, интеллектуальности евреев, эмоциональности грузин не представляет никакой идеологической опасности. Такой человек понимает, что ребёнок с первых же дней своей жизни оказывается в конкретной культурной среде, и эта среда тотчас начинает его воспитывать, указывая, что можно, что нельзя, что похвально, что порицаемо, что простительно, а что наказуемо. Традиции предпочтительного, допустимого, порицаемого и запретного поведения складываются исторически, обладают известной устойчивостью, хотя и меняются постепенно по мере развития общества. Например, требование грамотности среди еврейского населения имеет тысячелетнюю традицию. Неграмотный еврей воспринимался как аномалия. Грамотность была необходима как для религиозной, так и для светской жизни. Книги были неотъемлемой принадлежностью еврейского дома, Естественно ничего подобного не могло быть в среде русского православного крестьянства, где молчаливо предполагалось, что овладеть грамотой могут лишь те, кого "умудрил Господь", да и стимулов к образованию в обычной крестьнской среде не было.[8] В современном же Израиле свойственный евреям культ книги, науки, образования рассматривается как некий "галутный комплекс", а низкий интеллектуальный уровень израильской молодёжи производит удручающее впечатление на прибывающих в эту страну эмигрантов из России
Можно привести и другие примеры. Так живущие в Латвии русские ( в отличие от своих российских соплеменников) очень дисциплинированные пешеходы, нисколько не отличающиеся от самих латышей. Перевоспитались они и в других отношениях. Мне, например, не раз приходилось наблюдать, как русские матери в Латвии одёргивают своих малышей, если они повышают голос в транспорте или на улице. В России же ребёнку позволено куда более вольное поведение.
Предвижу заранее, что эти доводы многим покажутся неубедительными и мои оппоненты обязательно приведут в пример южный темперамент, известный нам по многочисленным латиноамериканским сериалам. Действительно, бросается в глаза, что в латиноамериканских, а также в итальянских фильмах слишком много шума, крика, скандалов, истерик, жестикуляции. Непосредственный опыт общения с гражданами этих стран подтверждает это впечатление. На этом основании многие делают вывод о прирождённой эмоциональности южан. Ничего, мол, не поделаешь, южная кровь, эмоции прут наружу... Однако если внимательней проследить за поведением каждого персонажа, то оказывается, что весь шум производят один-два человека, остальные же, вполне нормальные спокойные люди, составляют некий фон, молчаливо допускающий подобное экспрессивное поведение. Крикуна не одёргивают, не презирают, его принимают как некую данность, имеющую право на существование. Другими словами, природных холериков ничто не сдерживает, они имеют возможность в полной мере явить особенности своего темперамента. Естественно, что они заглушают, отттирают на задний план своих более спокойных собеседников, что и создаёт впечатление общей эмоциональной взвинченности. Например, в фильме "Самая красивая" таким экспрессивным ядром является главная героиня, сыгранная Анной Маньяни. Ни её муж, ни другие персонажи фильма столь бурным темпераментом не обладают, они позволяют ей кричать и раздражаться и тем самым провоцируют на такое поведение. В обществе, где подобная распущенность считается недопустимой, скандалиста быстро одёрнут презрительной улыбкой, ироничным замечанием, холодным равнодушием. Наткнувшись на стену непонимания, крикун захлебнётся и умолкнет. Впрочем, ему и не дадут дорасти до зрелых лет, нежелательные тенденции будут подавлены ещё в детстве. Холерик-швед так и останется холериком для себя, во флегматика он не превратится, но сдерживать себя научится, поэтому его холеризм не будет заметен для окружающих или же его внешнее проявление примет другие, более изощрённые формы. Холерик-мексиканец, не сдерживаемый общественным мнением, проявит свой темперамент просто и непосредственно. Т К тому же агрессивное, необузданное поведение входит в комплекс "мачизма" [9], так что даже вполне тихие и мирные по характеру латиноамериканцы зачастую симулируют его, чтобы оправдать свою принадлежность к мужскому полу. Подобную натужную демонстрацию мужских качеств можно наблюдать и во многих грузинских фильмах. Например, в замечательной комедии "Паспорт" тихоня-подкаблучник наконец набирается смелости и кричит в лицо своей властной жене, что он, мол, грузинский еврей и не позволит ашкеназитке командовать собой. Сам же герой фильма, человек скорее скромный, чем волокита, не может пропустить хорошенькую блондинку, не сделав ей комплимента. "Обычай - деспот меж людей" Хочешь -не хочешь, а изволь волочиться, иначе какой же ты мужчина и грузин.
Таким образом, национальный характер - это не спонтанное проявление неких природных качеств, не "кровь", не гены, а просто рамки, допускающие или запрещающие ту или иную модель поведения. Несколько лет назад одна из газет проводила анкетирование ведущих политических деятелей. Среди вопросов был и такой: "Употребляете ли Вы нецензурные выражения?" Даже интеллигентный Гайдар признался, что иногда употребляет, хотя и очень редко. Но самый интересный ответ дала Ирина Хакамада (дочь эмигранта из Японии). "А как - же! - удивилась она, - Ведь я же русский человек!" Другими словами, общественное мнение в России терпимо к употреблению такого рода лексики. Если бы матерная ругань встречала отвращение, а не мягкое увещевание, то вряд ли нашлось бы много охотников прибегать к ней.
Та же самая логика поможет нам решить и проблему этнических способостей. Для начала давайте поставим ряд вопросов.
Почему среди сказителей (кобзарей, бардов, аэдов) было много слепых?
Почему на художественно-графическом факультете пединститута много инвалидов. (Желающие могут съездить туда и убедиться)
Почему Древний Египет не оставил нам традиции ораторского искусства?
Почему среди шахматисток несоразмерно высокий процент грузинок?
Почему в XVIII - XIX веке Италия перестала поставлять миру великих учёных и художников, зато породила целую плеяду оперных композиторов?
Если стоять на точке зрения чисто биологической обусловленности таланта, то мы должны будем сделать следующие выводы:
Слепота как-то генетически связана с поэтической и музыкальной одарённостью, а двигательная неполноценность со способностью к изобразительным искусствам.
Грузинки от природы одарены особыми шахматными способностями, а древние египтяне то ли страдали косноязычием, то ли заикались.
Итальянцы (как, наверное, и другие народы) подвержены вековым колебаниям в количественном и качественном проявлении природных способностей.
Не знаю, как вам, а мне такие объяснения кажутся весьма натянутыми и неубедительными. Начнём с того, что слепота, а тем более двигательная инвалидность редко бывают запрограммированы генетически, обычно это результат постнатальной болезни или травмы. Таким образом, генетической связи между этими явлениями нет. Признание особой шахматной одарённости грузинок неизбежно вызывает недоумение: а почему такими способностями наделены именно женщины, а не мужчины - ведь среди ведущих шахматистов грузин нет. И совсем тупиковым представляется суждение о генетических флуктуациях, выносящих на арену мировой культуры то художников, то композиторов, то философов, то изобретателей, то итальянцев, то французов и так далее и тому подобное. Какой такой биологический регулятор ломает нормальное распределение генных комбинаций, создавая то и дело столь явные перекосы?
Чтобы решить эту проблему, давайте зададимся ещё одним вопросом, самым простым и лёгким. Ответив на него, мы сразу приблизимся к решению остальных. Скажите, пожалуйста, почему средневековый мусульманский мир не оставил нам великих произведений живописи? Шедевры архитектуры, философские трактаты, астрономические таблицы, сочинения по математике, медицине, фармакологии... и ни одной "Моны-Лизы"! Думаю, что всякий грамотный человек без труда ответит на этот вопрос. Разумеется, причина в том, что ислам запрещает изображать людей и тем самым препятствует развитию живописи. Художественные таланты мусульман могли проявляться только в изысканных орнаментах и каллиграфии. Потенциальные живописцы гибли в зародыше, их способности обществом не поощрялись. По той же причине до конца XIX века не было ни художников, ни скульпторов и среди евреев. И лишь в конце столетия , когда евреи эмансипировались от религиозных запретов иудаизма, появились Антокольский, Левитан, а потом Шагал и Модильяни.
Этот же принцип приложим и ко всем прочим проявлениям "генетических флуктуаций". Никаких флуктуаций нет. Генетический калейдоскоп постоянно создаёт различные комбинации наследственного материала, необходимые для развития тех или иных способностей, но по большей части такие комбинации оказываются невостребованными, и природные задатки пропадают безвестно не только для окружающих, но и для их обладателя. Ведь для проявления таланта мало удачной генетической основы, нужна ещё и соответствующая традиция, школа,
спрос, поощрение, то есть общественная поддержка в самом широком смысле слова. Если бы мы с вами вскоре после рождения оказались бы не на руках у любящих родителей, а в волчьем логове, то нас ждала бы судьба Камалы. Если б Ломоносов родился не на свободном русском Севере, а где-нибудь в чернозёмной барщинной деревне, то он не стал бы Ломоносовым: жизнь барщинного крестьянина исключала проявление подобных талантов. Если бы Наматжира не встретился в своё время с профессиональными художниками, он бы так и прожил всю жизнь безвестным изготовителем экзотических сувениров, не подозревая, что на свете есть акварельные краски, а он сам потенциальный пейзажист, гордость австралийской культуры.
Потенциальных талантов во много раз больше, чем талантов проявившихся. Причём реализации природных задатков способствуют как положительные стимулы, так и отрицательные. Грузинская девочка уже застаёт сложившуюся традицию: её мать, сёстры, соседки и родственницы проводят досуг за шахматной доской. Если бы они вместо этого лузгали семечки, то не было бы ни Гаприндашвили, ни Чибурданидзе. Это пример положительной стимуляции таланта. Но может быть и отрицательная. Скажем, нормальный здоровый человек имеет много соблазнов: хочется и в гости сходить, и в футбол поиграть, и потанцевать... Для инвалида возможности весёлого досуга и движения ограничены, он начинает пристально вглядываться в окружающий мир, учится це-
нить его изменчивость и красоту, стремится запечатлеть прекрасное мгновение. Если у него при этом есть задатки к изобразительному искусству, то их проявлению не мешают ни футбол, ни дискотека, ни прочая житейская суета. Что же делать хромому, как не рисовать! Такая же отрицательная стимуляция направляет слепых в область музыки. Отсутствие зрительных впечатлений способствует развитию слуха, а невозможность реализовать прочие задатки стимулирует в полной мере использовать музыкальное дарование. Далеко не каждый слепой является музыкантом, но именно музыка притягивает к себе наибольший процент слепых. Древние египтяне не оставили нам ни Демосфена, ни Цицерона, потому что Египет был деспотическим государством, управляемым чиновниками, там не было ни ареопага, ни сената, некому было спорить, некого убеждать, а следовательно, Демосфенам там было делать нечего, и они умерли в безвестности. Изменения, произошедшие в культурной ориентации итальянцев, связаны со всем ходом истории этой страны. Экономический и политичесский упадок Италии, последовавший за Ренессансом, повлёк за собой и упадок её культуры. Новый расцвет культуры наступил в XIX и был обусловлен политическим подъёмом, связанным с борьбой за освобождение и объединение страны. Движение носило массовый демократический характер, неудивительно, что своё культурное выражение оно получило в музыке - самом общенародном виде искусства, имеющем глубокие корни в национальной традиции.
Так что если мы говорим об одарённости какого-либо народа к той или иной сфере деятельности, то, во-первых, под народом понимаем культурную общность людей (а не биологическую группу), во-вторых, само понятие одарённости понимаем не как генетический рок, а как некую культурную традицию, которая возникает, развивается, усиливается или, наоборот, затухает по мере изменения общественных требований и условий.
И, наконец, мы подходим к последнему признаку этноса, своего рода рубежу, с потерей которого, как отмечает большинство исследователей, этнос не может существовать. Этим признаком является самосознание, то есть выделение своего народа из прочих иных, осознание своей общности и в то же время отличия от других народов. Отказ от такого выделения (вот это - мы, а а вот это-они) означает полную ассимиляцию и слияние этноса с окружающей иноэтнической средой. С ослаблением самосознания связан обычно бурный рост смешанных браков. Действительно, если между нами нет никакой разницы, то какой смысл предпочитать "своего"?
Казалось бы, уж на этот-то раз всё просто и понятно. Какие могут быть сложности? Или два народа осознают своё отличие друг от друга, и тогда это действительно два разных народа, или же они не видят особой разницы, и тогда это один народ. Но и здесь нас ожидает затруднение. Начать хотя бы с того, что не всегда самосознание отражает объективную реальность. Человек может вообразить себя "вице-королём Индии", однако это не значит, что он является таковым. Так и в нашем вопросе могут быть случаи, когда некая общность людей, живущая на определённой территории, языком, фольклором, бытовыми особенностями отличается от своих соседей, но тем не менее в массе своей не осознаёт такого отличия, хотя бы в силу замкнутости, малой мобильности и отсутствия контактов с иноэтнической средой. Может быть и обратная ситуация, когда люди по традиции сохраняют прежнее самосознание, хотя практически уже ничем не отличаются от окружающего этноса. Скажем, в XIX веке во многих районах Белоруссии крестьяне не подозревали, что они белорусы, и на вопрос об этнической принадлежности отвечали: "тутэйшие", то есть здешние, местные. Современные белорусы, в массе своей перешедшие на русский язык, куда менее отличаются от жителей России, чем отличались от них их деды и прадеды. Тем не менее этническое самосознание белоруссов обострилось, "тутэйшим" себя никто не назовёт, равно как и не станет зачислять себя в русские или поляки по признаку конфессиональной принадлежности, что также часто бывало в прошлом.
Другим примером может служить самосознание большинства советских евреев, сохраняемое ими вопреки полному разрыву с прежней культурной традицией. У таких людей еврейскими оставались только фамилия и соответствующая графа в паспорте, тем не менее они продолжали считать себя евреями. И тут надо сразу оговориться, что такое самосознание часто бывало вынужденным, так как окружающие такого еврея русские отказывались принять его за своего и как бы насильно удерживали в прежней этнической идентификации. Способствовали этому и правила советской паспортизации: такой формальный еврей не мог объявить себя русским, его бы стали третировать как лжеца и предателя своего народа. В эмиграции же такое давление отпадало, американское общество видело в наших эмигрантах именно русских, называло их русскими, и они сами начинали называть себя так, причём не только перед американцами, но и в своём кругу, чего никогда не делали на родине.
В полиэтнических странах многие прибегают к суперэтнической идентификации, то есть называют себя по государству. В частности, многие представители дисперсных народов (евреи, немцы, татары, армяне), дети от смешанных браков, а также и некоторые особо идейные русские, не желавшие иметь ничего общего с "проклятым прошлым", предпочитали называть себя советскими и в действительности чувствовали себя именно таковыми. "Советское" воспринималось как общечеловеческое, прогрессивное, мировое, то, что принадлежит "светлому будущему"; "русское", "еврейское", "татарское" считалось чем-то косным, отсталым, местечковым, домостроевским, феодально-байским и т.д. Подобное же суперэтническое самосознание было характерно и для многих жителей Югославии, а также для граждан ряда африканских государств. В некоторых из них любое упоминание об этнической принадлежности человека воспринималось как трибализм [10] или, того хуже, происки колониализма. Кстати, суперэтническим термином является и само слово еврей, так как кроме евреев-ашкеназитов, сформировавшихся в единый этнос на территории Центральной и Восточной Европы и говоривших на языке, родственном немецкому, есть ещё целый ряд других еврейских этносов, различающихся между собой языком и многими чертами быта. Антропологические отличия между ними свидетельствуют об их сложном происхождении при активном участии местного нееврейского элемента. В прошлом все эти этносы объединяло исповедание одной религии. В настоящее время значительная часть евреев отошла от иудаизма, тем не менее они хранят память об общих исторических судьбах, хотя при встрече зачастую не узнают друг друга и не воспринимают как евреев. Ярким свидетельством тому может служить хотя бы такое высказывание: "В Тбилиси две синагоги: одна для евреев, другая для грузин". Согласно традиции ортодоксального иудаизма, а также идее сионизма , евреи представляют собой единый народ, но в силу приведённых выше обстоятельств более правомерной кажется другая точка зрения, согласно которой вся совокупность еврейских этносов, включая и формирующийся на их основе израильский этнос, представляет собой постконфессиональную общность или цивилизацию.
Здесь вроде бы и можно было поставить точку, преподнести окончательный вывод, к которому склоняются многие исследователи данного вопроса. Вывод этот звучит так:"Главным признаком этноса является самосознание. Человек есть то, кем он сам себя ощущает".Но ставить эту точку у меня лично не поднимается рука. А как же тогда быть с "тутэйшими"? Или с Тони, у которого "не было национальности"? Выходит, что "тутэйшие" не белорусы, а Тони не американец? Думаю, что такое заключение было бы преждевременным. И, чтобы опровергнуть его в глазах самих же "тутэйших", достаточно было нарушить их этническую изоляцию, познакомить с иным культурным комплексом, отличным от их собственного, а заодно и сообщить им тот этноним, которым их называли русские соседи. Пройдя такого рода этнографический ликбез, "тутэйшие" прочно восприняли этноним "белорусы" в качестве самоназвания. Так и Тони, оказавшись где-нибудь во Франции или в Испании, осознал бы себя не "безродным космополитом", а настоящим американцем, запутанная родословная которого отражает сложность формирования молодой американской нации, но не отрицает её наличия. Подобная подсказка со стороны, заставляющая осознать и сохранять этническую принадлежность, не такая уж редкая вещь. Например, многие дети еврейского происхождения впервые узнают о своём еврействе от соседей или одноклассников. Иногда это пробуждает в них интерес к еврейской истории и культуре. Без такой подсказки они бы так ничего и не узнали о своих корнях. В зрелом возрасте эти же люди узнают уже с подсказки американцев, что всё-таки они русские, несмотря на фамилию, доставшуюся им от местечкового дедушки. Часто такой подсказкой оказываются антропологические признаки: человека непривычного внешнего облика выделяют из среды окружающих и тем самым заставляют принимать иную этническую идентификацию. С этим связана определённая трудность вхождения в этнос, представители которого несут иной антропологический комплекс. Поэтому, действительно, легче стать француженкой или американкой, чем узбечкой или японкой, так что девушка, выдвинувшая идею пластичестической операции, попала в болевую точку данной проблемы. Тем не менее надо отдавать себе отчёт, что не сама по себе внешность препятствует усвоению японской культуры и вхождению в японский этнос, а неготовность японцев признать своим человека, отличающегося от них непривычным обликом. А уже эта неготовность влияет на самосознание ассимилируемого русского и тормозит процесс смены этнической принадлежности.
Готова услышать упрёк, что запутала вопрос окончательно, что от всех этих рассуждений голова идёт кругом и уже совсем не разберёшь, кто есть кто: вроде, с одной стороны, еврей, если так считают русские, а с другой стороны, русский, коль так считают американцы. Путаница происходит от того, что в нашей отечественной традиции не принято учитывать иерархическую соподчинённость этнических явлений. Для обыденного сознания всё твёрдо, ясно, раз и навсегда определено: русский - это русский, а еврей - это еврей, быть одновременно и тем и другим невозможно, но можно быть наполовину, если один из родителей еврей, а другой русский. В действительности всё это гораздо сложней и динамичней. За рубежом эта сложность уже давно понята и осознана, так что там не вызывает недоумения выражение: "Я - болгарин, еврей"., как не вызывает у русских недоумения утверждение: « Я - русский, помор (сибиряк) » Человек, так о себе заявивший, признаёт, что принадлежит одновременно двум историко-культурным традициям. С одной стороны, он живёт в Болгарии, его родной язык болгарский, он любит природу Болгарии, знает её историю и литературу, в Болгарии ему хорошо, здесь его родная земля - всё это роднит его с болгарами. Но, с другой стороны, его интересует история евреев, он принимает близко к сердцу проблемы современного еврейства. Такой человек может любить и болгарскую и еврейскую музыку в равной степени или отдавать предпочтение одной из них, может предпочитать те или иные блюда болгарской или еврейской кухни, отмечать болгарские или еврейские праздники по выбору или по обстоятельствам. Его укоренённость в болгарской жизни отличает его от американского еврея или от израильтянина, его интерес к жизни американских евреев или израильтян отличает его от болгарского соседа. Он, если можно так выразиться, и рыба, и мясо. С одной стороны, современные евреи входят составной частью в тот или иной этнос (русский, польский, французский и т.д.), с друго стороны, осознают себя как некую общность, имеющую определённые исторические корни и обладающую неким культурным наследством. Соотношение этих двух сторон может варьировать в широких пределах.
Итак, если вернуться к образу больного Буратино, который либо жив, либо мёртв и т.д., то мы можем сказать примерно следующее:
Люди чаще всего осознают свою принадлежность к некой историко-культурной общности, но иногда могут и не осознавать этого. Бывает, что они затрудняются однозначно идентифицировать себя и признают двойственность своей культурной принадлежности или прибегают к суперэтнической идентификации. Обычно такие общности занимают определённую территорию, сплошную или дискретную. Чаще всего они представляют там большинство, но иногда могут быть и в меньшинстве. Люди, принадлежащие к такой общности, чаще всего говорят на одном языке, отличном от всех прочих, но и это бывает не всегда. Таким группам свойственны отличия в поведении, иерархии ценностей, семейном укладе, кухне, одежде, музыке, танцах, формах досуга и т.д. Эти различия не абсолютны. Одни и те же явления могут присутствовать в различных культурных общностях. Культуры взаимопроникаемы, они находятся в процессе постоянного развития и обмена достижениями. Чаще всего люди вступают в брак в пределах своей общности, чем ближе эти общности друг другу, тем вероятней смешанные браки между их представителями. Общности довольно устойчивы, но бывает, что они распадаются или, наоборот, сливаются друг с другом в одну. Дети обычно наследуют общность своих родителей, но могут и изменить её, если подвергнутся сильному культурному влиянию со стороны. Поскольку такие общности формируются на определённой территории, то антропологическое разнообразие их членов, как правило, ограничено, но в некоторых молодых общностях наблюдается и более широкий расовый диапазон. Чем древнее, изолированней и малочисленней общность, тем выше антропологическая однородность её членов. Внешность человека может служить (иногда) косвенным указателем его культурной принадлежности, но никогда не является определяющим признаком. Ни один из признаков, взятый сам по себе, не определяет принадлежности человека к той или иной общности. Для решения этого вопроса все признаки должны рассматриваться в комплексе.
А теперь замените слово общность (группа) на слово этнос, и мы получим краткий конспект настоящей статьи.

С Н О С К И
[1] К чести французов надо сказать, что они никогда не комплексовали по части иностранного засилья и охотно допускали в свою культурную среду представителей многих европейских и неевропейских народовю Многие французские литераторы, художники, композиторы, учёные и политические деятели были выходцами из других стран или же их ближайшими потомками. Достаточно вспомнить итальянцев Мазарини, Люлли, Кассини, немца Гольбаха, испанца Пикассо, поляков Аполлинера и Склодовскую, «полуитальянца» Золя и многих других. Показательно, что в 1946 г. для редактирования текста новой французской конституции был привлечён выдающийся филолог и поэт Леопольд Сенгор, сенегалец по происхождению, будущий президент Сенегала.
[2] «Нация - это исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры» (И.В.Сталин «Марксизм и национальный вопрос»)
[3] В отличие от большинства религиоведов, я считаю мировой религией также и иудаизм, так как он в принципе допускает прозелитизм, а в некоторые исторические периоды его прозелитическая акт вность была очень велика, что доходило до насильственного обращения. К тому же еврейские этносы слишком сильно разошлись в культурном отношении, чтобы считаться субэтносами единого народа.
[4] К сожалению, в нашей стране это выражение часто употребляют неправильно. Гражданский брак оформляется государственным чиновником в соответствующем учреждении по законам государства. Консенсуальный брак - это брак, основанный на простой договорённости (консенсусе) супругов. В царской России гражданского брака не было, поэтому люди, не имевшие возможности вступить в законный, то есть церковный брак, прибегали к консенсуальному. В таком браке жили Некрасов и Панаева.
[5] Сходную позицию занимает и РПЦ в своей борьбе против католического прозелитизма. Препятсятвуя католическому воцерквлению равнодушных к религии людей, часто и вообще некрещёных, она тем самым заявляет, что лучше быть безрелигиозным, чем католиком. Многие свободомыслящие с этим охотно согласятся. Так на чью же мельницу льёт воду патриархия?
[6] Поэтому некорректным является высказывание типа: «Религия русских - православие». На самом деле не все русские являются верующими, не все верующие - христианами, не все христиане - православными. Вместо этого следует говорить: «В настоящее время большинство верующих среди русских исповедуют православие». Именно такие формулировки приняты в этнографической и демографической литературе.
[7] Под словом «постконфессиональность» подразумевается сохранение ряда черт культуры, порождённых когда-то той или иной религией, после того, как значительная часть народа от этой религии отошла. Наглядным примером этого может служить сохранение именного фонда, принятого в своё время в едином комплексе с религией. Так, скажем, русские атеисты преспокойно называют своих детей такими христианскими именами как: Татьяна, Елена, Сергей, Николай, не придавая значения их религиозному прошлому. В очень яркой форме выразил эту идею один туркмен: « Я - атеист, но я - мусульманин».
[8] Интересно, что у староверов грамотность была значительно выше и отношение к книге было иное. Показательна в этом отношении семья Лыковых, все члены которой были грамотны, вопреки исключительно тяжёлым условиям отшельнической жизни, никак не располагающей к такого рода интеллектуальным занятиям. Кстати, неоднократно отмечаемое сходство в психологии этноконфессиональных меньшинств лишний раз подтверждает социальную обусловленность этнического характера.
[9] Мачизм (от исп.macho - самец) - распространённое в Латинской Америке представление о том, что настоящий мужчина должен быть твёрд, порою жесток, агрессивен, непоколебим в своих решениях, активен сексуально, чужд всяким сомнениям, рефлексиям и прочим телячьим нежностямю
[10} Трибализм ( от лат. tribus - племя) - дрвольно некорректный термин, употребляемый для обозначения «племенного» сепаратизма, имеющего место во многих африканских государствах. Некорректность термина в том, что африканские этнические общности в большинстве случаев давно перешагнули племенные рамки и должны называться по крайней мере народностями. Ведь не говорим же мы о «трибализме» курдов, басков, ирландцев, абхазцев или осетин. А между тем такие народы как ибо, йоруба, хауса и другие по своей численности во много раз превышают численность перечисленных выше европейских и азиатских этносов.